Если женщина может вдохнуть любовь к себе в сердце одного мужчины, почему она не может сделать то же самое с другими? Любить или быть любимым — не преступление. Преступление — уверить кого-то, что его или ее ты будешь любить вечно.

Генри Миллер

Эдуард Осадов

НЕЖНЫЕ СЛОВА

То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.

Не зазря ж оно ему дается!
Как ты ни толкай его во мглу,
А оно возьмет и повернется
Вновь, как компас, к ласке и теплу.

Говорят, любовь немногословна:
Пострадай, подумай, раскуси...
Это все, по-моему, условно,
Мы же люди, мы не караси!

И не очень это справедливо -
Верить в молчаливую любовь.
Разве молчуны всегда правдивы?
Лгут ведь часто и без лишних слов!

Чувства могут при словах отсутствовать.
Может быть и все наоборот.
Ну а если говорить и чувствовать?
Разве плохо говорить и чувствовать?
Разве сердце этого не ждет?

Что для нас лимон без аромата?
Витамин, не более того.
Что такое небо без заката?
Что без песен птица? Ничего!

Пусть слова сверкают золотинками,
И не год, не два, а целый век!
Человек не может жить инстинктами,
Человек - на то и человек!

И уж коль действительно хотите,
Чтоб звенела счастьем голова,
Ничего-то в сердце не таите,
Говорите, люди, говорите
Самые хорошие слова!

«Если вернусь»

Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь...
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь...

Но ведь я не вернусь.

Роберт Рождественский

сирано де бержерак

http://lib.ru/INOOLD/ROSTAN/sirano2.txt
тут я понял как любить.
и тут я понял,что не всем дано ЛЮБИТЬ.

Эдмон Ростан "Сирано де Бержерак"

    Сирано хватает шпагу. Все отступают,

     Сирано.
     А, смерть курносая!.. Смеешься надо мною?..
     Ты смотришь на мой нос!.. Тебя я проучу!..
     (Поднимает шпагу.)
     Почтенье к  моему мечу!..
     - Что говорите вы? Считаете смешною,
     Ненужной выходку мою?
     И сам я признаю,
     Что в бой вступать со смертью бесполезно.
     Передо мной уже раскрылась бездна.
     Но на врага идти, когда в руках успех, -
     Достойно труса лишь. Но кто передо мною?
     Вас сотни? Тысячи? Стоите вы стеною?,
     Ага! Я узнаю вас всех!
     Вы, старые враги! Ты, ложь!
     (Поражает шпагой воздух.)
                                 Вы, предрассудки!..
     Ты, подлость! Вот тебе!.. А, змеи клеветы!
     Вот вам!
     (Снова поражает воздух.)
              Чтоб я  вам уступил? Оставьте шутки!
     А, глупость, страшный враг, вот, наконец, и ты!
     Я знаю, что меня сломает ваша сила,
     Я знаю, что меня ждет страшная могила,
     Вы одолеете меня, я сознаюсь...
     Но все-таки я бьюсь, я бьюсь, я бьюсь!
     (Со страшной силой поражает шпагою воздух, пока,
     наконец, задохнувшись, не останавливается.)
     А! Вы всe отняли! Вы все разбили грезы!
     Вы взяли лавры, взяли розы!
     Берите всe! Всe! Всe! Но все-таки с собой
     Кой-что я уношу, как прежде, горделивым,
     И незапятнанным, и чистым, и красивым, -
     Кой-что оставлено и мне еще судьбой.
     Сегодня вечером, да, да, в гостях у бога
     Я у лазурного остановлюсь порога
     И покажу ему тот знак, что был мне дан...
     (Шпага выскальзывает из его рук, он шатается и
     падает в объятия Ле Бре и Рагно.)
     Роксана (склонясь над ним и целуя его в лоб).
     Что ж это, милый мой?
     Сирано (открывает глаза, узнает ее и счастливо
     улыбается).
                           Мой рыцарский султан.

                           Занавес

из письма Полю Гогену от 1888 года

«Я написал свой автопортрет в пепельных тонах. Пепельный цвет, получившийся в результате смешения веронеза с французским суриком, на фоне бледного веронеза образует единое целое с коричневато-красной одеждой. Утрируя свою личность, я стремился придать ей характер бонзы, простодушного почитателя вечного Будды. Портрет дался мне нелегко, и мне еще придется его переделать, если я хочу успешно воплотить свой замысел. Мне предстоит еще долго избавляться от отупляющих условностей нашего цивилизованного мира, прежде чем я отыщу более удачную модель для более удачной картины...»

маяковский

Вот так я сделался собакой

Ну, это уже совершенно невыносимо.
Весь, как есть, искусан злобой.
Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака, лицо луны гололобой
взял бы
и все обвыл.
Нервы, должно быть...
Выйду, -
погуляю.
Но и на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она - знакомая.
Хочу.
Чувствую -
не могу по человечьи!
Что это за безобразие?
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы -
клык!
Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
бережно огибаю полицейский пост,
вдруг - оглушительное:
"Городовой! -
Хвост".
Провел рукой и - остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я и не заметил в бешенном скаче:
у меня
из-под пиджака
развеерился хвостище
и вьется сзади,
большой, собачий!
Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушенку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.
И когда,
ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! ав! ав!

на волю

Лишь бы мне поставить ногу в стремя!

Живо распрощаюсь с вами всеми:

На коня - и поминай как звали!

Чтоб за шапку - звезды задевали!
                                                           
                                                             Гете

Сердце твое работает спазмами. Ты благодарен тем, кто вызывает боль в твоем сердце; ты страдаешь не за них, но страдаешь, чтобы насладиться роскошью страдания.

Генри Миллер